| Главная | Документы | Хроника | Список литературы |
«…Указы о выборах еще не получены. Предполагают, что они будут обнародованы только 5 февраля. Некоторые уверяют, что они уже разостланы по самым отдаленным провинциям, но я не могу поручиться за достоверность этого слуха. Я спросил г. Арто, пошлет ли он вам сегодня подробности волнений в Бретани, и так как он ответил, что у него нет для этого времени, я постараюсь рассказать вам обо всем, что я вчера по этому поводу узнал. Я очень хотел достать письмос сообщением о событиях, чтобы скопировать его, но это мне не удалось. Ночью с четверга на пятницу прибыл в Версаль член реннского муниципалитета и привез письмо с подробным описанием побоища, которое имело место в этом городе 27-го числа. Этот делегат явился к г. Неккеру; Неккер направил его к г. Вильдейлю, которому подведомственна Бретань. Пока еще содержание этого письма неизвестно, но вот, что сообщают частные письма.
В понедельник 27-го по городу по городу распространялось обращение к многочисленным в этом городе лакеям, носильщикам портшезов и другой прислуге, в котором дворянство вменяет в вину «третьему сословию» вздорожание хлеба и призывает всех этих негодяев расправиться с этим сословием, угрожая тем, что в случае неповиновения домашняя прислуга и другие, находящиеся на службе у дворянства лица, будут уволены без уплаты жалованья. На «Cours de Montmorin» было объявлено собрание; несколько дворян обратились к собравшимся с речами, в которых призывали их вооружиться; затем собравшиеся под предводительством этих дворян вернулись в город в количестве 800 человек, чтобы избить всех буржуа, которых встретят в кафе, в других общественных местах, на улицах или даже в домах частных лиц. Побоище, продолжавшееся с 9 часов утра до 2 часов, не могли остановить. Граф де Тиар двинул было войска, находившиеся в трех милях от города, но на другой день вынужден был их вернуть обратно. Вам, конечно, известно, что во время собрания Генеральных штатов войска должны быть на расстоянии восьми миль. Полиция начала производить расследования о зачинщиках этой смуты. Парламент запретил продолжать это расследование до нового распоряжения. 28-го около двух часов побоище возобновилось и продолжалось до 5-ти. Столкновения, сопровождавшиеся самыми ужасными убийствами, происходили у места собрания штатов. Вооруженное дворянство стреляло в буржуазию, набрасывалось на нее со шпагами в руках. Три дворянина убито. Говорят, среди раненных дворян находятся де Буаюль и де Ламбилли. Один из раненных объявил, что он получил 36 ливров и очень сожалел, что так дешево продал свою жизнь. Один городской стражник хотел арестовать одного слугу, замахнувшегося палкой на четырнадцатилетнего молодого человека, но вынужден был отпустить лакея. Принудил его к этому маркиз де Тремарга, приставив к его горлу пистолет. Маркиз этот – один из тех 12-ти, которые во время управления г. Бриеннабыли заключены в Бастилию. Он уехал из Ренна. Многие молодые люди отправились за подкреплением в восточном направлении и в Нант; очень опасаются того, что с их возвращением побоище возобновиться. Во время второй стычки граф де Тиар очень рисковал своей жизнью.
Я вам даю только краткое изложение того, что мне показалось заслуживающим доверия, но с будущей почтой вы, наверное, получите сообщение о более интересных подробностях. Я не могу описать вам того впечатления, которое эта новость произвела здесь.
Я считаю, что это восстание дворянства Бретани увеличит энергию «третьего сословия» и тем обеспечит его победу. Вчера я присутствовал в кафе Фуа на чтении постановления «третьего сословия» Бретани. Чтец стоял на столе и около 500 человек слушали его самым напряженным вниманием, и когда чтение было закончен, раздались оглушительные аплодисменты. Это возобновлялось каждый раз, когда появлялось что-нибудь интересное. В другом кафе я присутствовал при чтении письма с официальным сообщением о происходящих волнениях; один человек, по моему предположению дворянин, ежеминутно кричал: «Преувеличивает, так написать мог только простолюдин». Но перед самым носом этого жалкого благородия все принялись хохотать, потом сказали ему: «Вы сошли с ума»,- и вытолкали вон из кафе.
Г-н Готье де Биоза подарил мне свое недавно опубликованное сочинение о подушном налоге. Если вы еще с ним не знакомы, я вам его вышлю. Он мне сообщил, что у него есть копия меморандума в защиту дворянства и его привилегий, который приписывают одному риомскому адвокату; по почерку можно определить, что копия снята секретарем нашего городского адвоката. Очень удивительно то, что в эпоху, когда вся Франция объединилась, чтобы уничтожить привилегии, город Риом отделяется, вставая на их защиту».
«Г-н Малуэ сообщил мне, что в скором времени появиться брошюра, содержащая следующие вопросы и ответы: « Что такое третье сословие? – Все. Чем оно было до сих пор?-Ничем. Чем оно хочет быть?-Чем-нибудь» Малуэ считает ее лучшей из всех появившихся до сих пор брошюр о «третьем сословии». Она написана лучше всех и лучше всех обоснована. Ее приписывают шартрскому главному викарию. Я вам ее вышлю, как только она выйдет.
Сегодня или завтра должно появиться подробное сообщение о событиях в Бретани с 26-го по 29-е, на основании официальных бюллетеней событий, присланных главнокомандующим и интендантом. Эти сообщения подпишут привезшие его делегаты. Наверное я вам вышлю его в четверг, потому я воздержусь от подобного сообщения того, что узнал по этому поводу. Обе стороны сложили оружие, «третье сословие» продолжает требовать суда над совершившими это преступление. Уверяют, что из Нанта прибыло 350молодых людей, вооруженных до зубов, и что на расходы в связи с этой компанией уже собрано по подписке 60000 ливров. Все другие города Бретани выражают желание подняться на защиту «третьего сословия» города Ренна, но тут предполагают, что выступление не принесет никакой пользы. Предполагают, что новые Генеральные Штаты будут собраны в Сен-Брие…»
«…Хотя г-н Малуэ и сообщил мне третьего дня вечером, что указ о выборах еще не разослан, но я в тот же вечер присутствовал на его чтении в кафе Фуа. Я нахожу, что введение к указу составлено очень умно. Указ содержит 50 статей; мне очень трудно изложить подробно содержание их. Сенешальства, как будто, разделяются на сенешальства 1-го разряда и 2-го разряда. Сенешальства 1-го разряда получают указ о выборах непосредственно от правительства и пересылают их в сенешальства 2-го разряда. Впрочем. Я не могу поручиться, что действительно установлен такой порядок. Чтение указа привлекло большую толпу, и не все время соблюдалась должная тишина. Я понял, что все кюре имею право выбирать на собрании в главном городе избирательного округа или лично, или через своих уполномоченных. Скоро вы наверное познакомитесь с этим указом. В Париже он еще не продается, и потому я не могу вам его выслать, я вышлю его вам только в субботу, когда он поступит в продажу.
Сегодня утром я пошлю г-ну Форие брошюру, о которой я вам сообщал в последнем моем письме, озаглавленную «Что такое «третье сословие». О Бретани до сих пор не напечатано ничего достоверного. «Бюллетени» вас в самом скором времени познакомят с выдержками из тех писем, на чтение которых я присутствовал. Приверженцы и эмиссары дворянства делают все от них возможное, чтобы распространять ложные слухи о причинах восстания, но все повертывают им спины и их никто не слушает…»
«…Накануне я встретился с депутатами от Клермона, они подошли ко мне в Пале Рояле и удостоили меня приглашением пообедать с ними, от чего я наотрез отказался. Я не понял, чему приписать такое внимание с их стороны, тем более, что они и раньше неоднократно встречались со мной и всегда делали вид, что меня не замечают. Мне кажется, это происходило потому, что тогда со мною были г-да Д*Альбиа и Буара, которые не дружат с г-м Ламотом. Как бы то ни было, мы долго говорили о нашем деле; во время этого разговора я был настороже. Я понял по их намекам, что у них мало надежды; они жаловались, что г. Неккер, слушая их в течение получаса, не сказал им ни одного слова в ответ. Я не знал верить ли этому и с большим нетерпением ждал свидания с г-м Малуэ, чтобы узнать от него о том. Что произошло.
Увиделся я с ним только вчера утром и узнал о результатах предпринятых им шагов и об успехе, о котором без сомнения уже знали клермонские депутаты, когда прогуливались со мной. Он мне сообщил, как много ему надо было приложить усилий, чтобы аннулировать третье решение совета, которое было в пользу Клермона. Он пришел в совет, когда все уже было решено и перешли к рассмотрению дел, относящихся к Лотарингии. Приняли его очень плохо. Ему очень сухо сообщили, что это дело уже окончено, что он ввел в заблуждение Комиссию ложными утверждениями, и что выборы в Генеральные Штаты всегда происходили не в городе Риоме, а в городе Клермоне для Нижней Оверни и в Сент -Флуре – для Верхней, и что надо было сообразоваться со старыми обычаями. Малуэ решил уйти и обратиться в Генеральный контроль, чтобы узнать там, ответил ли Неккер на его письмо и на его меморандум. Когда он узнал, что и то и другое было послано в Комиссию, то он туда вернулся и застал членов Комиссии за чтением его письма и меморандума; он заставил выслушать его и снова склонил всех к решению производить выборы по бальяжам (военным округам), что Риому надо дать других депутатов, но по его настоянию сохранили 5, согласно указа о выборах.
Вам без сомнения известно, что по его настояниям совет постановил, что всей части Верхней Оверни, подведомственные Риому и Клермону, соберутся в Сент-Флуре, что однако не дает никакого права к сокращению округа ведения того и другого сенешальства, и в результате этого нового распределения Сент-Флур получит третьего депутата. Бальи Сент-Флура получит указ о выборах от Овернского сенешаля. Это постановление сопровождает письмо с выговором муниципалитету Клермона, такое же письмо адресовано и городу Шалера. Первый получил выговор за то, что допустил такой раскол в провинции, второй за то, что закрыл глаза на все происки клермонцев. Возможно, что город Клермон и интендант не станут рассылать печатных копий этих указов в города, подведомственные нашему городу, так же, как они не рассылали копий их письма к Неккеру. Если же, однако, ими овладеет мания к напечатанию, то я вас попрошу выслать мне один экземпляр…»
Наконец-то, мой добрый друг, вы освободились от ваших гостей и ваше избрание с грехом пополам подготовлено. Я был недоволен, когда узнал, что к инструкциям, которые вы мне прислали, сделаны новые дополнения. Они были напечатаны здесь и произвели впечатления. Здесь сожалеют, что они не были обнародованы значительно раньше. На них смотрят, как на лучшее произведение из всех появившихся до сих пор в этом роде.
Мне хочется как можно скорее получить наказы дворянства и духовенства. Вы меня спрашиваете, хорошо ли меня принял г-н Форие. К моему стыду я должен признаться, что я виделся с ним всего только один раз. Я посылаю обычно к нему Клемана. Но сегодня утром я предполагаю пойти к нему сам, чтобы взять посланный вами на его адрес пакет. Я ему также передам то сочинение, о котором вы меня просили.
Я вам ничего не написал в четверг, потому что у меня совсем не было времени. Я был у г-на Малуэ, там я встретил графа д*Эстена. Все остальное утро я провел в суде на знаменитом процессе Корнманна. Его жалоба не была удовлетворена, все поданные в суд меморандумы уничтожены, как ложные и клеветнические. Бергассу запрещено писать против его противников под страхом наказаний, которые за это полагаются. По приговору суда Корнманн и Бергасс оба должны заплатить судебные издержки Ленуара и Бомарше по тысяче ливров каждый. Эти деньги должны пойти на пользу бедных; прокурор учреждает опеку над осужденными на 3 месяца за подписание этих меморандумов, и адвокат Оверье должен подвергнуть их увещеванию у решетки суда. Истцы приговорены к оплате всех издержек на напечатание приговора суда в 2000 экземпляров и за его расклейку. Все недовольны. Главным образом, тем, что восторжествовали Бомарше, Ленуар и Додэ, но отбрасывая в сторону возбужденное этими лицами негодование, беспристрастные люди полагают, что приговор справедлив.
Опротестование приговора было судом отклонено, несмотря на очевидные доказательства прелюбодеяния, потому что кроме этой жалобы Корнманном подано в суд прошение о возвращении ему жены., которой он все простил, и после обращения в суд с этим прошением он не представил никаких доказательств о ее связи с Долэ…
Вот новость, которая еще больше возбудит ваше любопытство. Бывший субделегат Лильского интендантства, друг Калона, действовал тайно в Байольском бальяже, чтобы собрать там побольше голосов для своего друга Калонна; из 34 голосов последний был обеспечен 20-тью. Г-н де Калонн, уверенный в своем избрании, покинул Англию и явился в Байоль. Обещавшие ему свои голоса не сдержали своего слова под тем предлогом, что ими обещаны были голоса самому субделегату, а не г-ну Калонну. Дворянское сословие объявило, что оно не соберется, пока Калонн будет в городе; третье сословие вынесло постановление, в котором оно обещает не выбирать министров, бывших министров и никаких других лиц, которые были членами совета его величества или состоят его членами теперь. И в виду того, что до сведения третьего сословия дошло, что изгнанный из своего отечества, обвиненный в лихоимстве и преступлениях по должности, министр сейчас находится в городе с целью интриги, третье сословие требует изгнания этого бывшего министра из провинции и призывает все бальяжи приостановить выборы, пока Калонн не удалиться. Я, конечно, могу ошибиться в некоторых подробностях, но можно, кажется быть уверенным в том, что г-н Калонн приехал морем из Дюнкирхена в Байольи и что принц де Робюк тотчас же известил об этом двор, но ничего определенного не сообщают об ответе на это короля. Вчера вечером меня уверили, что де Калонн был вынужден отправиться тем же путем обратно. Конечно, мы получим более обстоятельные подробности, и я вам тотчас же о них сообщу. Это происшествие так интересно, что нельзя ему не радоваться, и все приверженцы этого бывшего министра, интриговавшие как никогда раньше для того, чтобы провалить планы г-на Неккера, получили пощечину…»
«Ваше письмо от 17-го доставило мне очень большую радость и избавило меня от большого беспокойства. Я все время боялся, как бы интриги и зависть не помешали избранию г-на Малуэ. Теперь, слава богу, он выбран, как он того заслуживал, и я уже не беспокоюсь за то, кто будет дополнительно избран в качестве его товарищей. Я надеюсь, что сделают хороший выбор, но если даже ошибутся в некоторых, то Малуэ ответит за всех. Я никогда не сомневался в том, что Генеральные Штаты будут созваны, но я иногда опасался, не будут ли они бесполезны; теперь я могу утверждать, что у нас будет конституция, что нация будет осуществлять все свои права. Мне доставляет удовольствие мысль, что наш компатриот будет этому содействовать и обратит на себя внимание такого высокого собрания. Я хотел бы написать ему и доставить себе удовольствие поздравить его, но я не буду этого делать, чтобы не заставлять его тратить на ответ мне время, которое он может употребить с большой пользой. Я ограничусь тем. Что зайду поздравить его, когда вернется. Он лучше поймет искренность моей радости, глядя на мою физиономию, чем читая мое письмо.
Как только я получил ваше письмо, то первым моим движением было пойти к его жене, которая приняла меня очень хорошо. Затем я отправился в суд к Гунолю, затем к г-ну Ваше, потом я виделся со всеми риомцами, которые сейчас находятся в Париже, чтобы поделиться с ними этой приятной новостью Я прочел ваше письмо целиком моему управляющему доменами. Он был в восхищении от всех интересных подробностей, которые вы сообщаете и от естественной и непринужденной манеры вашего рассказа обо всем происходящем. Ваше замечание о кюре и о прагматической санкции нас насмешило до слез. Если вы знаете г-на Маттиаса, уважаемого кюре новой церкви, то передайте ему, что мы все присоединяемся к нашим компатриотам, чтобы благословить его. Я бы очень хотел, чтобы кюре Фэйоль был бы одним из депутатов в Генеральные Штаты, и мы все горячо желаем, чтобы не был избран епископ.
Не появилось в печати ничего нового, что заслуживало бы большого интереса, Вчера вышли указы для Бретани и инструкции бальяжа Немур, очень хорошо составленные, очень сходные с нашими. Дворянство этого бальяжа не так упорно возражает на два пункта, вызвавшие протест нашего дворянства, и само требует равенства в распределении налогов и уничтожения всех своих унизительных для третьего сословия привилегий, и если это требование не буквально выражено такими словами, что в основном оно исходит из этих принципов…»
«… С большим удовольствием я узнал об обстоятельствах избрания г-на Малуэ, я его слишком мало знаю, чтобы утверждать, что он способен на интриги с целью7 воспрепятствовать избранию г-на Ред. С последним вы меня примирили вашим сообщением о том, что он руководствуется советами Буара и придерживается его принципов. Я не считал его способным быть под чьим –либо влиянием, и это меня заставляло опасаться, как бы он не принес все в жертву своему самолюбию. Я знаю его дар красноречия, но и вы и я хорошо знаем также, как его речи проигрывают при чтении; я думаю, что в нем больше упрямства, чем энергии, и как раз это упрямство, которого я так опасаюсь, он и проявляет, когда настаивает, что среди наших депутатов царит самое совершенное согласие. Я предвижу, что он не предпримет никаких шагов, чтобы помириться с г-м Малуэ, и я очень желал бы, чтобы последний решил отказаться от всякого предубеждения и чтобы ревность к общественному благу подавила в том и в другом эти мелкие проявления их самолюбия. Я вам признаюсь, что я в восхищении от победы г-на Ред, и я был бы очень недоволен, если бы он не прошел вторым кандидатом. Предоставьте наслаждаться плодами его гордости; когда он будет в Париже, то он смешается с толпою, и будет оказывать только пассивное влияние. Вы совершенно верно предполагаете, что не он поведет за собой приверженцев, независимо от того дворянин ли он или простолюдин.
Я совсем не был удивлен ограничительным условием принятым нашим дворянством, и я думаю, что оно было предложено всеми нашими мелкими дворянчиками с небольшим состоянием и без всяких достоинств, которые очень хорошо понимают, что если у них не будет никаких денежных отличий, то им не на что будет претендовать. Было бы очень печально, если подобное ограничение было принято; оно посеяло бы раздоры, которые никогда не прекратились бы. Я еще надеюсь, что наше дворянство откажется от этой претензии, прежде чем будет составлен наказ.
| Oт автора | Ссылки |